Перелёт

должно было нравиться, но меня это мало интересовало: приказ получен, и он должен быть выполнен. Точно и в срок. В этом у меня сомнений не было: я не первый год командовал эскадрильей.

- Ещё вопросы? – повторил я, выждал и опять хлестнул строй: - Инженеру эскадрильи лично проконтролировать устранение всех неисправностей! – дождался обязательного:

- Слушаюсь!

И ещё добавил:

- Инженеру по радиосвязи ещё раз проверить надёжность радио! – опять дождался не очень твёрдого:

- Слушаюсь!

И отпустил вторую шеренгу к самолётам, а лётчики остались. Вверенные мне лётчики. Неплохие лётчики. Фактически это хорошие лётчики, но принято говорить «неплохие». От себя добавлю: в наше мирное время.

Девять лётчиков стояли передо мной в шеренге. Все молодые. Здоровые. А чего им нездоровыми быть, если молодые и летнее солнце давит сверху, и тёплый ветер обвевает им голову и грудь. И медицина к тому же свирепствует: отбор в лётчики-истребители более суровый, чем в лётчики-бомбардировщики, хотя и туда рахитиков не берут. И за физподготовкой у нас следят: турник, батут, борьба, бег – обязательно, зимой лыжи. Вот они и здоровенькие.

Лётная часть эскадрильи, стоявшая передо мной, состояла из шести младших лейтенантов, двух лейтенантов и одного старшего лейтенанта. Это по званиям. А по должности здесь были рядовые лётчики (левые ведомые в звеньях), старшие лётчики (правые ведомые), командиры звеньев (лейтенант и старший лейтенант) и адъютант эскадрильи в звании лейтенанта. Он исполнял, прежде всего, штурманские обязанности, но так же осуществлял живую связь эскадрильи со штабом полка. В общем, был у меня на подхвате. И ещё летал. И неплохо летал. И готов был заменить в случае чего любого лётчика в звеньях. Говоря военным языком, это был мой резерв в качестве пилота и ведущего группы. Командир третьего звена исполнял ещё и обязанности моего заместителя по лётной части. Все лётчики считались ещё и командирами экипажей. А командиром над всеми этими командирами был я – комэск-три. Обмундирование у нас, в сущности, было одинаковое, но мое чуточку отличалось. Гимнастёрки у всех были коверкотовые, но у меня чисто шерстяная, а у прочих полушерстяные. У всех сапоги яловые, а у меня хромовые. И пряжка на поясном ремне только у меня имела большую пятиконечную звезду. И только на моих голубых с золотой каймой петлицах была «шпала», то есть выпуклый прямоугольник красно-вишнёвой эмали. Остальные лётчики имели в петлицах «кубари», то есть квадраты той же эмали. Ну и конечно, у нас были разные «угольники». На каждом моём рукаве выше обшлага на красном поле чётко виделись две уширенные золотые полоски углом вниз.

Оглядел своих подчинённых довольно придирчиво. Всё на месте: пилотки со звёздами, гимнастёрки с отложными воротничками, брюки-галифе, сапоги, планшеты. Сапоги начищены до блеска, пуговицы на гимнастёрках тоже,