Перелёт

один раз. А сейчас я ждал своё третье звено, ушедшее на связь с соседним полком. Мне очень нужна была связь. Мне до зарезу нужна была связь!

Самолёты третьего звена вынырнули из речной низины, повернули вправо и вот уже катились на свои места под крышу леса. Что-то вроде они рановато вернулись? Стахановская работа у нас неуместна. Отдёрнул рукав гимнастёрки, вывернул кисть: на моих «За отличную службу» ещё не было семи утра (время сегодня почти не двигалось). Не побежал к прилетевшим самолётам, остался у своей берёзы-штаба. Замолкли моторы, и вот уже ко мне спешили ребята третьего звена. Торопились, даже парашюты не сняли. Старший из них старший лейтенант коснулся правой рукой виска и внятно доложил. И как обухом ударил: сесть на соседний северный аэродром не удалось! Там не было посадочного «Т». Там всё поле в воронках, всё разбито, много дыма, наших самолётов в воздухе нет. На обратном пути видели большую группу чьих-то самолётов, но подходить к ним, в соответствии с моим приказом, не стали. На шоссе слабое движение в обе стороны.

Отпустил их отдыхать. Опять загудели автомашины со сжатым воздухом, маслом и водой, выдвигаясь из глубины леса, опять разворачивали ЯКи третьего звена носами к полю. Я не вмешивался: это уже делалось как бы само собой. Отметил только, что у меня горючего в целом стало ещё меньше: не было ни одного истребителя с полной заправкой, и меньше всего топлива было в самолётах именно третьего звена.

Что же мы имеем? Только что провалилась попытка связаться с соседним северным авиаполком. Значит, связи по-прежнему не было и быстро не предвиделось: у меня общее количество бензина позволяло только один вылет и только одного звена. По одному самолёту вылетать было нельзя: не надёжно, значит, предстоял вылет целого звена. Или на восток для связи, или на запад на разведку. Связь была нужна позарез, но разведка теперь была ещё нужнее. Значит, звено должно было лететь на запад. Я сделал бы это лучше других. Но я был здесь главным: на мне эскадрилья и обслуживающий персонал. Не любил я быть главным, но лететь приходилось второму звену. Командир там был новый, вот пусть и привыкает к новой должности.

А на восток к Н-ску по земле-матушке тронулся техник по радиосвязи в порожнем заправщике, задний борт которого провихлялся по тележной колее в узости между лесом и деревушкой и по-за деревней свернул вправо к важной дороге. Подумалось: улита едет – не скоро будет.

Внезапно пришла помощь с неожиданной стороны. Инженер по радиосвязи, догадавшись наконец о моих затруднениях в информации, предложил гениальную по простоте мысль: прослушать Москву с самолётных радиостанций. Мне такое в голову ещё не приходило. Немедленно в распоряжение означенного инженера был выделен ЯК моего левого ведомого, и светлая голова, растворившись среди радиоволн и побродив между загадочными герцами-мегагерцами, добился слышимости из Москвы. Залихватский голос Руслановой сквозь эфирный треск допел про «валенки-валенки» (не очень своевременно для июньской жары, но