Перелёт

Ну надо же! Откуда эта уверенность в себе? Я ещё не определился с «ученьем», или с «провокацией», или с «войной». В ответственных случаях полагается исходить от плохого. Плохое – это провокация. А война? – Ещё хуже. Значит, отставить «ученье». Остаются: провокация и война.

«Провокация? Война?»

На провокации поддаваться нельзя! Ни на какие! Значит, худшим остаётся «война». Ну конечно, война. Ума никакого – война. Но как отличить войну от провокации? Не знаю. И никто не знает (из тех, кого я знаю).

Далеко внизу проходила большая группа самолётов. Шли на восток. От границы. До границы здесь меньше пятидесяти километров. Здесь почти пограничная зона. Издалека не могу разобрать, что за самолёты. Хорошо бы снизиться, посмотреть, проверить. ЯК догнал бы. Но у меня жёсткий приказ: идти к старому аэродрому. И я вёл два звена к старому аэродрому. Опять внизу много самолётов. Теперь с востока на запад. Что за демонстрация в воздухе? Но бывали учения и покруче.

Вдали старый аэродром. Но я не могу его привычно различить. Над ним дымка. Нет, дым. Много дыма. Дымовая завеса? Если завеса, то пиротехники постарались на славу. Я взял левее и на 500 м ещё выше. Поравнялся с аэродромом, глянул вправо: ничего не понять. Дым, и всё. Где больше, где меньше, но от меня ничего не понять. Надо на что-то решаться. Пошарил глазами вокруг. Чисто. Никого. Кроме моей шестёрки, конечно. Ладно! Поглядим! Резко вправо и вниз, к аэродрому. Скорость нарастает, нарастает. Машина становится трудноуправляемой, но пока терпимо. На четырёхстах метров поставил истребитель горизонтально и пронёсся по правой стороне аэродрома там, где меньше дыма. Глазами впился в землю. Два больших, почти круглых, пятна огня, внутри которых просматривались очертания бензовозов. Дальше, валяясь на боку, дымил грузовик (может, дымовые шашки?). На земле много оспин. Я много раз видел, как бомбят на полигонах, и сам бросал бомбы; я знал, какие бывают бомбовые воронки. Эти оспины должны быть воронками (а может, имитация?). Над полигоном бы я не усомнился, что это воронки. Кое-где валялись куклами люди (а может, чучела?). Краем левого глаза замечаю что-то страшное.

Аэродром промелькнул, и я заложил крутой поворот. ЯК послушно опустил и опять поднял левое крыло, и я ещё ниже пронёсся уже над другой, более задымленной, стороной аэродрома. Вот оно, страшное: вулканом извергал огонь и дым наш бензосклад; дальше цепочкой валялись обломки наших самолётов. Вчера это была линейка нашего полка (а может, макеты?). На месте штаба полка прямоугольник огня почти без дыма. Здание штаба было двухэтажным, деревянным, с резными украшениями. Сейчас его нет – есть горящий прямоугольник. И опять везде оспины-воронки, опять местами куклы-люди.

Проскочил за аэродром и заложил новый поворот. По правилам даже учебного боя отсюда надо было уходить, но как поверить в то, что видел? Или померещилось? И я пересёк аэродром уже наискось и ещё ниже. То же самое: пылали бензовозы, горел штаб, вулканировал бензосклад, оспины-воронки, куклы-