Верхом на Шермане
Медсестра-девчонка затащила его уже без сознания под крайнюю в поле бабку, где чем-то поила, чем-то подкармливала, и ещё буквально согревала своим телом все трое суток. Как немцы их не нашли – загадка. Но не нашли!
Сработали быстро и как положено: комбрига в госпиталь на “санитарке”, медсестричку к награде (то ли к “Отваге” , то ли к звёздочке красной – неважно), лейтенантика-адъютанта же, бросившего в бою своего комбрига, не стряпая, расстреляли в ближних кустиках. Нормально.
И по тому, как стрелки быстро вернулись из этих кустиков, выходило, что труса-адъютантика не зарывали. Разве что присыпали мусором для вида. Всё верно – звёздочки на офицерских погонах не только для того, чтобы форсить перед девками. За них и спрос особый. Лейтенантик бывший этого так и не понял…
Среди мёртвого железа немного заинтересовал меня как технаря полностью выгоревший изнутри “Шерман”. Он как-то ненормально был разут на одну сторону. Если бы гусеница была порвана, так и вопроса никакого. А тут она целёхонькая валялась в сторонке от положенного ей места. Случайностей в таких делах не бывает. Вот и тут: на наружной щеке звёздочки не хватало многих зубьев. Явно отсекло крупным осколком “ванюши”. Пустяк, но целёхонькая гусеница соскочила, а весь “Шерман” стал неподвижной мишенью.
Грустно, но даже к середине 1944 г. американцы не поняли, что к серьёзной машине – танку – нельзя относиться как к несмышленой легковушке. Ну что им стоило сделать нераздвоенную звёздочку, как на Т-34? Чихала бы она на любые осколки. Так ведь нет…
Новенький командир нашего “Шермана” обрадовался возможности сходить в составе взвода в разведку. Прямо засиял от оказанного ему доверия. Эх, молодо-зелено!
Опять три танка. Опять та же дорога. Опять то же направление. Но виделось днём всё иначе. Быстро добрались до того самого домика. Оказалось – жильё лесника. Война кругом, а он лес стережёт. Как и от кого стережёт – непонятно.
Мой старый “Шерман” стоял на том же месте. В левом боку чётко зияли три пробоины: две в борту и одна в башне. По размеру дырок снаряды были калибра 50 мм. Вот это-то и спасло меня. Энергии такого некрупного снаряда хватило для продырявливания одной стенки. И только. На рикошет, всё уничтожающий внутри танка, её уже не осталось. Передний снаряд прошёл за рычагами поворота сантиметрах в десяти от моих рук. Так близко! Но мне ничего не оторвало и даже не поцарапало. Опять повезло! Уже в который раз…
Ну, и броне вязкой спасибо. Она у “Шермана” что надо: пропускала сквозь себя бронебойный снаряд, когда не было уже никакой мочи ему сопротивляться, но не трескалась и не кололась на брызги, а значит, не калечила и не убивала прячущийся за ней экипаж. Что хорошо, то хорошо! Поболтав двумя сложенными пальцами в пробоине, обязанной убить меня, я сдёрнул свой шлем. В знак уважения к броне… Впрочем, было жарко, и голова в шлеме чесалась.
И ещё повезло в расстоянии. Стреляя со ста метров (в упор), немцы не сомневались в попадании всех трёх снарядов первого залпа неполной батареи. И справедливо решили, что одному танку этого вполне достаточно. Железу “Шермана” этого действительно хватило, а вот экипажу его – нет. Люди оказались живучее: погиб только пришлый капитан-башнёр…
Оказалось, что нет. То есть, не погиб сразу. Немцы нашли его, поняли, что тот жив, хоть и истекает кровью, и долго пытали, надеясь что-то узнать. По словам тутошних жителей, этот капитан так ничего им и не сказал, и умер под пытками, истекая кровью. Это на немцев произвело такое большое впечатление, что они похоронили капитана с почестями
______________________________
Медаль “За отвагу” – самая уважаемая медаль в Красной Армии