Верхом на Шермане

Русским парнишкам, ставшим танкистами в Великую Отечественную войну ещё до своего совершеннолетия.

Калинину Виктору Николаевичу, одному из тех парнишек, зверолову и зуброведу.

Фронт наступал...

Отдельный танковый корпус наступал...

Танковая бригада наступала...

Танковый батальон наступал...

Танковая рота наступала...

Танковый взвод наступал...

И наступал мой “Шерман”, а вместе с ним наступал и я.

Если фронт наступал в полосе километров двухсот пятидесяти, то полоса моего личного наступления совпадала с полосой наступления “Шермана“ и была равна ширине последнего. За “Шерманом“ оставался след в виде гусеничной колеи, впечатанной траками в грунт. В зависимости от твёрдости грунта след этот имел разную глубину и отчётливость. На запоминающем грунте он мог оставаться на годы, как напоминание о прокатившейся здесь (в буквальном смысле) войне. Если кому-то довелось видеть отпечаток гусеницы шириной 406 мм, то он мог любоваться следом именно моего “Шермана”.

Наступление штуковина сложная, путаная, не во всём понятная, и не всегда гусеницы моего “Шермана” перематывались строго на гитлеровский Запад.

Рассветы и закаты навстречу нам летят.

(из военной песни)

А на войне – как на войне.

(из барда Высоцкого В.)

Те, кто приняли смертный бой,

Стали просто землёй и травой.

(из кинофильма “Офицеры”).

Сначала был рассвет. Он занялся за нашими спинами, и, значит, гусеницы наших “Шерманов” тогда смотрели на Запад. Когда солнце разогнало туманчики в низинах, и видимость в оптику стала достаточно чёткой, загрохотал наш “бог войны”. Если по противнику (по любому случаю) бьют свои орудия, все другие рода войск всегда радуются. Это на войне почти закон, хотя и неписанный. Сейчас артиллерия прорубала в переднем крае немцев проход для своих танков. Привычно подрагивала земля; в стороне фрицев-гансов грохотало, ухало, бугрился грязноватый дым, видимый и из ближнего к передовой лесочка, в середине которого затаился мой “Шерман” с личным экипажем внутри и десантом снаружи.

“Шерман” стоял спокойно, вдавив нижние (честно сказать, узковатые для его веса) гусеничные траки в мягкую и по-лесному влажную землю. Это был боевой конь: в царапинах от пуль-осколков и шрамах от прикосновений бронебойных снарядов.

______________________________

“Шерман“ – танк производства США в период второй мировой войны. В армии США танк, стандартизованный под индексом М4, назывался “Генерал Шерман” в честь генерала, командовавшего войсками северян во время гражданской войны в США 1861-1862 гг. Существовало шесть моделей танка “Генерал Шерман”: М4, М4А1, М4А2, М4А3, М4А4 и М4А6, которые принципиально мало отличались друг от друга. Здесь – танк “Генерал Шерман” М4А2 с короткоствольной пушкой калибра 75 мм, обеспечивавшей начальную скорость полёта бронебойного снаряда 620 м/сек – явно маловато.

Танки поставлялись в Советский Союз по так называемому “ленд-лизу”. Запасные части, патроны к пулемётам, снаряды к пушке и топливо (газойль) тоже прибывали из США. Поставки осуществлялись тремя маршрутами: северным (через Мурманск и Архангельск), восточным (через Владивосток) и южным (через Иран и Кавказ). В Красной Армии для удобства снабжения и эксплуатации “Шерманы” сводились в большие танковые группы: полки, бригады, дивизии. Обычно к наименованию таких танковых групп добавлялось ещё: “отдельный-ая”.

По советской классификации (по весу) “Шерман” относился к средним танкам.