Америка сама по себе

Америка не обижена эссеистами правого толка, однако переселившийся в США канадец Марк Стайн \ Marc Steуn весьма выделяется и на этом фоне. Он пишет много о чем (о мировой политике, о литературе, о делах военных) и много где (например, его статьи регулярно появляются в таких ультраконсервативных газетах, как Washington Times, New York Sun и Chicago Sun-Times). Печатают его и многие зарубежные издания. Он напорист, прямолинеен, хорошо осведомлен и очень, очень агрессивен.

Недавно была опубликована книга Стайна "Америка Сама по Себе: Конец Нашего Мира" \ America Alone: The End of the World as We Know It. На ее суперобложку было помещено высказывание принца Аль-Фейсала, посла Саудовской Аравии в США: "Самонадеянность Марка Стайна не имеет границ". Чтение книги вполне убеждает в том, дипломат из Эр-Рияда нимало не погрешил против истины.

Книгу Стайна можно было бы назвать очередной вариацией (их уже было немало) на тему некогда знаменитой монографии Освальда Шпенглера "Закат Европы". Стайн сулит великие беды многим странам, но особенно европейским. Ее жителей он явно не любит, а пожалуй, что и презирает. Он считает Старый Континент самым ярким воплощением тенденции к капитуляции западной цивилизации перед мусульманской агрессией, о которой он пишет чуть ли не на каждой странице. По его мнению, Европа обречена (точнее, обрекла себя) на превращение в "Еврабию". Этот практически неизбежный исход, пишет Стайн, ставит под сомнение будущее большей части прочего мира, в том числе США и Канады.

По мнению Стайна, деградация Европы обусловлена действием трех ключевых факторов. Во-первых, это демографический кризис. Рождаемость европейского населения давно уже упала куда ниже уровня простого воспроизводства (2.1 рождения на женщину), во многих странах - чуть ли не вдвое. Например, в Греции этот показатель равен 1.3, в Италии 1.2, в Испании даже 1.1; для Европы в целом, пишет Стайн, он составляет 1.38. Однако мусульманские жители Европы размножаются куда быстрее коренного населения. Поэтому их число будет быстро возрастать даже и без притока новых иммигрантов из стран Востока (в то, что этот приток удастся если не прекратить, то хотя бы значительно уменьшить, Стайн не верит). Это и означает, что Европа со временем непременно станет частью мусульманского мира.

Второй фактор - развращающее влияние европейской социальной системы. Она обещает людям многочисленные блага (короткий рабочий день, большие отпуска, практически бесплатную медицину, щедрые пенсии в еще отнюдь не старом возрасте и т.п.), которые не обеспечены экономическими ресурсами, во всяком случае, в перспективе. Причин для этого много, но главная из них - демографическая. Низкая рождаемость гарантирует дефицит рабочей силы. Стайн уверен, что многим молодым европейцам, в конце концов, надоест жить в окружении пенсионеров и расплачиваться за их благоденствие высокими налогами. А поскольку они вряд ли смогут изменить существующую систему, то попросту начнут эмигрировать. Это только ускорит сокращение трудоспособного населения и приблизит тотальный кризис.

Третий фактор - из области социальной психологии. Европейцы, пишет Стайн, потеряли интерес к переменам, готовность к риску и волю к сопротивлению (Стайн называет это явление "цивилизационной усталостью"). Они ничего не хотят делать для себя сами и во всем полагаются на сильную государственную власть (которую Стайн, что естественно, не слишком-то любит). В результате, европейцы не хотят тратить деньги на вооруженные силы, боятся вооруженных конфликтов и никак не противодействуют проникновению мусульман на свой континент.

Поэтому через какие-то три-четыре десятка лет Европа станет уже не частично мусульманской, как сейчас, а полумусульманской, во всяком случае, в политико-культурном плане. И для этого даже не понадобится, чтобы численность мусульман действительно составила 50% ее населения. Стайн признает, что отнюдь не все мусульмане хотят жить в Европе по законам шариата, однако подчеркивает, что среди них немало и убежденных исламистов. А эти фанатики настолько упорны в своем стремлении жить в любой точке мира по законам шариата и настолько агрессивны в своей готовности заставить всех немусульман признать за ними это право, что они навяжут европейцам свою волю даже и не имея численного преимущества.

Система ценностей

Стайн уверен, что демографический кризис западного мира во многом обусловлен распространением социал-демократических воззрений, под какими бы именами они не преподносились. Идею "государства всеобщего благоденствия" он отвергает решительно и бескомпромиссно.

Он утверждает, что современные западные общества ставят во главу угла вторичные ценности (например, пенсии и пособия по старости, общедоступное здравоохранение, субсидированное высшее образование и т.п.), напрочь забывая о ценностях первого ранга. Таковыми он считает мощную национальную оборону, опору на собственные силы, поддержку семьи и, главное, "поощрение репродукционной активности населения", иначе говоря, увеличение рождаемости.

Стайн вновь и вновь обрушивает свой гнев на европейскую тенденцию к расширению социальных функций государства. По его мнению, оно лишь воспитывает у людей жадность и эгоизм, поскольку они начинают интересоваться только сохранением существующих привилегий и обретением новых, не думая о цене, которую придется за это платить. В итоге так называемая социальная демократия на деле оказывается антисоциальной. Он также настаивает на том, что западноевропейские социальные блага разрывают нормальные связи между поколениями и тем самым вызывают эрозию общественных устоев, которая опять-таки проявляется в демографическом кризисе. Европейцы добились от своих политиков щедрого пенсионного обеспечения, чтобы снять с себя заботу о престарелых и возложить ее на государство. Но если общество решает, что ему не нужны старики, то отсюда не так уж далеко и от отказа от внуков.

Нельзя не подчеркнуть, что отмеченная саудовским дипломатом самонадеянность Стайна весьма своеобразно проявляется как раз в этих рассуждениях. Он достаточно откровенен или просто циничен, чтобы не признать, что его позиция отнюдь не бескорыстна. Он согласен оплачивать своими налогами асфальтирование мостовой, по которой он подъезжает к своему дому, покупку оборудования для местной пожарной команды и, конечно, содержание и вооружение армии, авиации и флота. Что же до всех прочих общественных нужд, в частности, того же всеобщего здравоохранения, то они его не интересуют, и финансировать их он не желает. Стайн открытым текстом пишет, что хочет использовать свои заработки по собственному усмотрению.

Не приходится удивляться, продолжает Стайн, что Западная Европа и страны со схожим общественным устройством (например, Канада и Япония) в международных делах ведут себя просто по-женски. Они с большой неохотой идут на военные конфликты и стремятся разрешать все конфликты на основе компромиссов. И если им это не всегда удается, то только потому, что американцы еще не растеряли мужества и не отказались от своей великой роли военного и политического лидера западного мира. Европейцы вовсю превозносят свое "мягкое" могущество \ soft power, величие своих идей и притягательность своей социальной системы. Они не замечают, что в этом проявляется мягкость, а, следовательно, слабость их культуры. Американцы гордятся своей реальной мощью \ hard power, которая демонстрирует прочность их жизненных устоев. А в современном мире, заключает Стайн, выживают лишь культуры с жестким каркасом, прочие обречены на вымирание. Эту мысль он постоянно подтверждает также и примерами безнаказанных бесчинств мусульманских молодежных банд, расплодившихся как на дрожжах в странах Европы.

Стоит отметить, что одним из главных "ребер" такого каркаса Стайн считает религию. Американцы, напоминает он, сохраняют приверженность иудео-христианской вере, которую европейцы считают примитивной или попросту нелепой. Они не думают о том, что верность вере предков есть один из главных источников духовной силы любой культуры. Забыв эту вечную истину, европейцы поддались секуляризму и растеряли твердость духа. А вместе с ней и веру в будущее (Стайн в качестве доказательства ссылается на результаты проведенного в 2002 году опроса общественного мнения, который продемонстрировал, что американцы куда оптимистичней жителей Канады и стран Европы). Так что не приходится удивляться, что они теперь капитулируют перед мусульманским напором.

Стайн вновь и вновь подчеркивает, что ислам – это не только религия, но еще и тоталитарная агрессивная идеология, которая готова объединить под своим крылом всех противников западной цивилизации - от нищих жителей Бангладеш до благополучных интеллектуалов Парижа и Мадрида. И эта идеология требует от своих адептов распространять ее по всему миру, в том числе и путем прямого насилия. Нынешним европейцам, предупреждает Стайн, нечего ей противопоставить.

Программа действий

Заполнив десятки страниц многочисленными примерами ослабления абсолютного большинства западных стран, за исключением США и, пожалуй, Австралии, Стайн переходит к выводам и рекомендациям.

Он подчеркивает, что было бы ошибкой рассматривать его книгу как призыв к чисто силовому решению описанных в ней проблем. "Западная цивилизация", - пишет он, - "нуждается не в новых войнах, а в обретении веры в себя и воли к действию". Западу надо отрешиться от чувства вины за все мировые неустройства, которое ему постоянно навязывают противники. Нужно перестать абсолютизировать концепцию прав меньшинств, которая слишком часто обеляет агрессоров, выставляя их в качестве невинных жертв. И, главное, надо перестать делать уступки исламистам, которые используют и будут использовать их для подкрепления своих претензий на следующие уступки.

Кроме того, продолжает Стайн, надо перестать обманывать себя относительно серьезности нынешней ситуации. Запад впервые столкнулся с глобальным террористическим мятежом и должен встретить его с открытым забралом. Необходимо отрешиться от ложной идеи равноценности всех культур и открыто признать, что западная цивилизация превосходит все остальные. Это утверждение - не символ веры, а вполне проверяемый факт. Именно на Западе достигнут такой уровень человеческой свободы, экономического процветания и социальной стабильности, к которому никогда не могла приблизиться никакая иная цивилизация. Поэтому для Запада лучший способ самозащиты состоит не в пораженческом менталитете мультикультурализма, а в осуществлении целенаправленной стратегии, направленной на реформирование других культур в духе западных ценностей. И, прежде всего, разумеется, речь должна идти об Исламе.

Стайн вполне признает, что подлинное реформирование мусульманства может быть осуществлено только изнутри; по его словам, одни лишь мусульмане способны перестроить мусульманство. Все, что может сделать свободный мир и, прежде всего, США - это увеличить вероятность таких реформ или хотя бы не препятствовать им. Он предлагает для США целую программу действий, направленных к достижению этой цели.

Защита прав женщин.
Борьба с экспортом джихадистской идеологии, в том числе ваххабизма.
Поддержка экономических и политических свобод жителей мусульманских стран.
Принятие международных мер против мусульманских стран, где преследуются немусульмане.
Прекращение финансовой помощи, которую Саудовская Аравия, Иран и прочие мусульманские страны оказывают мечетям и медресе, действующим на Западе и в особенности в США.
Создание в США государственной структуры, которая будет заниматься идеологической борьбой с исламизмом (Стайн называет ее постколониальным эквивалентом британского Министерства по делам колоний).
"Маргинализация и тихое уничтожение" ООН, НАТО, МАГАТЭ и других международных организаций, которые действуют в духе реалий, навечно ушедших в прошлое 11 сентября 2001 года. США, отмечает он, сейчас нуждаются в подлинных союзниках.
Перестройка американской энергетики, которая позволит отказаться от зависимости от "нереформируемых нефтяных диктатур".
Уничтожение иранского режима.
Нанесение военных ударов всякий раз, когда для этого представятся удобные случаи.

Стайн заверяет читателя, что у этой программы нет разумных альтернатив. "Мы", - пишет он, - "слишком долго отступали, что недостойно великой цивилизации. Мы должны очнуться и предотвратить наступление нового Века Тьмы. Это будет трудно и потребует немалых жертв. Но все другие пути приведут к куда худшим исходам". Этот призыв и заканчивает книгу.